На средних волнах

Такое слово, как «радиохулиган», сегодня вряд ли кто вспомнит и вообще поймет, что оно означает. А лет сорок назад, когда не существовало еще ни FM-радиостанций, ни Интернета, оно было очень даже популярно. Научно-технический прогресс неуклонно внедрялся в жизнь, но внедрение его было медленным и неравномерным. Поэтому прежде, чем рассказать о радиохулиганстве, этой небезобидной забаве моего детства, – расскажу о том, что представлял собой научно-технический прогресс в 50-е – 60-е годы в одном конкретном месте: в маленьком таежном городке, который, если верить документам, располагается на Урале - в Свердловской области. Но если не верить документам, то в самой что ни на есть Сибири, совсем недалеко от одной из столиц этого замечательного края - Тюмени. Вот ведь, есть такое загадочное место на Земле-матушке...

Когда я был маленький, у нас не было телевизора, хотя где-то в Москве они уже были. Впервые это чудо я увидел именно в Москве, в квартире у двоюродной сестры отца – тети Клавдии. Это был массивный «КВН-49» с огромной стеклянной линзой, наполненной глицерином. Линза нужна была для того, чтобы хоть немного увеличить изображение – ведь экран был не больше почтовой открытки. Линзу можно было наполнять и водой, но тогда увеличительный эффект был бы послабее. А глицерин позволял сделать «картинку» побольше раза в полтора.

У нас на Урале не было ни телевизора, ни телевидения – оно появилось много позже, к концу 60-х, когда стало возможно принимать сигнал из Тюмени. До Тюмени от нас было около ста километров, поэтому старые телеприемники ничего принимать не могли. Как-то отец привез из Москвы точно такой же «КВН-49», как у тети Клавдии, но он совсем ничего не показывал, и, в конце концов, старика отдали в школу, в радиокружок, потому что отец был заместителем председателя родительского комитета школы и очень этим гордился.

Более новые «Рекорды», «Рубины» и «Темпы» что-то показывали, но для этого на крышах домов приходилось городить невероятные сооружения. И все равно сигнал был очень слабым, изображение плохим – по экрану постоянно то какие-то полосы бежали, то белые пятна плыли, про которые местные жители говорили «Опять снег пошел!». Более-менее сносная «картинка» появилась на экранах лишь тогда, когда в нашем городке установили ретранслятор, который показывал те же тюменские программы. Но и ретранслятор работал не всегда хорошо. Потому телезрители терпеливо переключались между третьим и седьмым каналами, ловя поочередно то Тюмень, то ретранслятор. Помню, как-то отец пытался посмотреть футбольный матч, но у него ничего не получалось, потому что ретранслятор выдавал только изображение без звука, а Тюмень – только звук без изображения. И я помог отцу, поймав звук по радио – «Маяк» тоже транслировал репортаж с того же матча.

Первым работающим телевизором в нашем доме был допотопный «Рекорд» с экраном в 21 сантиметр по диагонали, который казался тогда верхом совершенства и дизайнерской мысли. Он появился, когда я уже пошел в седьмой класс. А когда я был совсем маленьким, телевизора у нас не было. Был допотопный радиоприемник «Москвич» с двумя диапазонами – длинных и средних волн. На средних волнах лучше всего принималось радио Китая, где поносили американских империалистов и советских ревизионистов.

Незадолго до того, как у нас в доме появился телевизор, родители купили радиолу – тоже «Рекорд». «Рекорд-64». И я ринулся в соседний поселок механического завода в магазин «Культтовары», зажав в кармане щедро выделенную мне трешку – за пластинками. В «Культтоварах» продавалось все то, что не продавалось ни в «Продуктах», ни в «Промтоварах» - от  радиол и телевизоров до туристических палаток и детских колясок. Выбор пластинок был по местным меркам не так уж и плох – десятка три наименований.

Покопавшись, я выбрал несколько. Это были явно второсортные песенки Муслима Магомаева (например, песня «София», посвященная болгарской столице – сегодня ее вряд ли кто-то помнит, допускаю, что даже сам Магомаев не сразу вспомнит о ней), большой диск Марка Бернеса, еще кое-что, а также миньон с какими-то псевдонародными песнями в исполнении, кажется, Омского народного хора. На этой пластинке были дурацкие куплеты:

Хороши вечера на Оби!
Ты, мой миленький, мне подсоби!
Буду петь да тебя целовать –
Научись на гармошке играть!

Звучали они у нас в квартире, наверное, очень часто, раз запомнились мне практически на всю жизнь. И вспомнилась вдруг совершенно явственно лет этак через десять... Но о вечерах на Оби – совсем другая история. А сейчас, как и обещал, - о радиохулиганстве и радиохулиганах.

2

Радиохулиганами были почти все мальчишки в нашем дворе. Из рук в руки передавалась схема простейшего средневолнового передатчика: высокочастотная катушка, вариометр - конденсатор переменной емкости, еще по паре мелких деталей - сопротивлений и конденсаторов, а также электронная лампа-пентод или триод. До сих пор помню название самой ходовой лампы: 6П3. Она имела несколько вариаций: 6П3С, 6П3М и 6П3П (первая буква «П» означала, что лампа – пентод, то есть, имеет внутри себя пять элементов; вторая буква «С» - что лампа в стеклянном корпусе, «М» - что в металлическом, а «П» - что она так называемая «пальчиковая», то есть, поменьше размером и без цоколя).

Детали можно было извлечь из старого радиоприемника, выменять у других или купить все в том же магазине «Культтовары». Особо экзотическим образом добывались микрофоны. Кто-то просто отпиливал половину телефонной трубки и использовал ее нижнюю, микрофонную часть как микрофон. Кому-то доставалась верхняя, телефонная часть трубки, и он использовал ее тоже как микрофон. Кто-то употреблял изящный пластмассовый (и очень плохой) микрофончик, который продавался тогда в комплекте с любым магнитофоном... Путей было много – гораздо больше, чем можно предположить даже сегодня.

Я начал было собирать детали, чтобы сконструировать передатчик, но родители неправильно расценили мои  порочные поползновения и решили, что я наконец-то увлекся чем-то серьезным - радиотехникой (отец всегда мечтал, чтобы я вырос инженером). В общем, мне подарили радиоконструктор, и я, тем самым, был обречен стать радиохулиганом.

Не знаю как и где, но среди мальчишек нашего города радиохулиганство было не просто повальным увлечением сродни эпидемии – нет, это было гораздо серьезнее и больше. Каждый божий день на средних волнах, бывало, забивая тот же «Маяк»,  звучали крошечные самодельные радиостанции. «Принц», «Король», «Кащей», «Битл», «Звезда», «Ромашка», «Береза»... Какие только позывные ни изобретали себе доморощенные ди-джеи в те самые времена, когда и само это слово еще никто и слыхом-то не слыхивал – да еще в тех краях! Кто-то крутил музыку с пластинок и только-только появлявшихся бобинных магнитофонов – все того же Магомаева с Королевым, Высоцкого или «Битлз», перемежая музыкальные номера короткими ремарками, кто-то болтал друг с другом, искал общих знакомых, договаривался об обмене пластинками, пленками, деталями и аппаратурой, назначал встречи... Особенно оживлялась жизнь в эфире по вечерам.

У Вовки из соседнего дома был позывной «Светофор». Вовка мечтал стать мастером по ремонту радиоаппаратуры. У моего друга Вадика позывной был «Летчик» - он был старше на два года, занимался гимнастикой и самбо и всегда заступался за меня; еще он мечтал стать летчиком-истребителем, как его отец в войну. Я увлекался астрономией и выбрал себе позывной «Альтаир». Мне нравилось это красивое слово, и я гордился тем, что знал: Альтаир – самая яркая звезда в созвездии Орла.

С одной стороны, все это напоминает сегодняшние изобилие FM-радиостанций. С другой – виртуальную жизнь в Интернете: те же чаты и форумы, где люди укрываются за псевдонимами-никами, не желая являть собеседникам свое истинное лицо. Но радиохулиганы 60-х скрывались за позывными не потому, что хотели в эфире выглядеть иначе, чем в реальной жизни – городок-то был маленький, и долго оставаться не узнанным было просто невозможно. Они прятались потому что их искали. За ними просто охотились, чтобы выявить и наказать! Ходили небезосновательные слухи, будто военные предоставили местной милиции машину-пеленгатор, которая ездила по улицам и засекала координаты радиохулиганов – точно так, как в войну засекали координаты шпионских радистов. Тех, кого удавалось поймать на месте преступления, штрафовали и отбирали орудия преступления – передатчик с приемником, а заодно, как правило, и всю другую радиоаппаратуру, которую удавалось обнаружить в доме.

Жесткость своих мер милиция объясняла тем, что в населенном пункте, окруженном таежными «зонами», населенными десятками (а, может, и сотнями) тысяч зэков, необходимо блюсти особую бдительность. Теоретически радиохулиганы могли передавать в «зону» какую-то информацию. Что ж, может, кто-то кому-то что-то и передавал – не знаю... Но то, что за радиохулиганами охотились, лишь придавало этому криминальному занятию дополнительную остроту.

Как-то в «Пионерской правде», которую регулярно выписывал мне отец, я прочитал фельетон о радиохулигане. У него был позывной «Монтигомо Ястребиный Коготь», что явно выдавало глубоко пенсионный возраст автора (это, помнится, была женщина) – ведь мои сверстники знали об индейцах, скорее, из гэдээровских фильмов с участием Гойко Митича, нежели из романов Фенимора Купера. Да и сам по себе Монтигомо Ястребиный Коготь утратил популярность у подростков еще во времена гимназий и реальных училищ. В фельетоне также упоминался «храбрый капитан», которого всё вызывает и никак не может вызвать незадачливый Монтигомо. А храбрый капитан, на самом деле, ведет свой корабль прямо навстречу буре, потому что радиохулиган помешал ему вовремя принять сводку погоды... В общем, фельетон был очень глупый, но я, тем не менее, возгордился еще больше: о нас как-никак в газете написали!

Вовка из соседнего дома хвастал:

- Новый передатчик собрал, к усилителю подключил – сорок ватт! Вчера сосед в дверь стучит: эй, выключи свою шарманку! У них на телеке оказывается помехи пошли. А потом что-то у него в ящике и вовсе сгорело. Мощная штука, видно получилась... Теперь всех забью!

«Забить всех» было особой доблестью. Звучать громче всех, и чтобы слышно было во всех соседних поселках – о том, что так скорее поймают, как правило, не думали. В эфире не только общались, но и сводили счеты. Используя опыт государства, которое строило специальные станции-«глушилки» для создания искусственных помех «вражеским голосам», радиохулиганы, бывало, глушили друг друга. Настроившись на волну нежелательного конкурента, выдавали в эфир какой-нибудь свист или треск. Но еще круче считалось забить кого-то не помехами, а собственным «чистым» сигналом. Для этого-то и пристраивались к передатчикам мощные усилители. Впрочем, выяснение отношений в эфире иногда продолжалось, как сейчас говорят, «в реале» - с помощью кулаков. Моему другу Вадику приходилось пару раз именно так ставить на место своих недоброжелателей.

Прошло время. Телевизор в городке моего детства стал показывать несколько программ. На смену радиолам и магнитолам с катушками пленок пришли магнитофоны-кассетники, а потом и лазерные компакт-диски. Радиолампы сменили  сперва транзисторы, а потом и микросхемы. О радиохулиганах давно все забыли... Хотя до сих пор в городке нет ни одной FM-радиостанции, и не работает мобильная связь. Может, потому что все «зоны» тоже на месте...

Побывал там пару лет назад. Зашел в родной двор. Почти ничего не узнал - такое все стало маленькое, ничтожное, вросшее в землю... Узнал только старый сарай-дровяник, с крыши которого в детстве сбрасывал снег – это было моей регулярной обязанностью. Еще узнал Вовку – того самого, бывшего радиохулигана. Он шел мне навстречу и прошел мимо. Он не узнал меня. Так и разошлись. Я, правда, слышал, что радиомастером Вовке стать не удалось – еще подростком попал в колонию. Теперь за ним уже несколько «ходок», и всякий раз он возвращается в наш старый двор, в отцовскую квартиру. В зоне и на воле рецидивист Муртазаев известен как Вова-Светофор.

Вадик летчиком тоже не стал – не прошел медкомиссию в училище. У него оказался слабый вестибулярный аппарат - сблевал на центрифуге, вот и забраковали. Отслужил срочную – три года в Восточной группе войск в Германии, а когда вернулся, то его тетка, которая в торжественной обстановке регистрировала браки в местном загсе, сама в седьмой раз вышла замуж – за начальника местного ОВД. И новый дядя устроил племяннику направление на учебу в Омскую высшую школу милиции. Куда потом занесла судьба инспектора уголовного розыска Вадима Рогова – не знаю, наши пути разошлись.

И мне не суждено было стать астрономом. Я тоже провалился на экзаменах на физфак и тоже пошел в армию. После армии почему-то поступил на факультет журналистики. Всю жизнь проработал в газетах. Помотался по свету – от Уренгоя до Кушки, от Персидского залива до Калифорнии. Но когда «подкатило под полтинник», судьба занесла на радиостанцию, работающую на средних волнах. И тут я вспомнил, что однажды что-то такое уже было в моей жизни...

...Знаю наверняка, что когда-нибудь я сделаю это. Поздно ночью тихо проникну в дикторскую, включу микрофон и выйду в эфир. «Раз, раз, раз... Один, два, три... В эфире Альтаир... Альтаир вызывает Светофора... Альтаир вызывает Летчика... Альтаир вызывает Принца, Короля, Кащея, Битла, Звезду, Ромашку, Березу... Отзовитесь, пацаны!.. Отзовись, детство...»
Софрино, май 2005 года.
Владимир Ардаев
http://www.proza.ru/2010/06/04/622