Прошло девять суток со дня пропажи самолёта Ан-2 с Серовского аэродрома. Печальный рубеж: ведь никаких следов «аннушки», исчезнувшей в неизвестном направлении 11-го июня вместе с людьми, за это время не найдено. А силы на поиск этого небольшого воздушного судна брошены очень даже немалые. Ищут спасатели, ищут полиция и волонтёры. Небо над севером Свердловской области и соседними регионами непрерывно прочёсывает авиация. Подключены к розыску все охотники, рыболовы, егеря и туристы. Приглашаются волонтёры и все, кто имеет хоть какой-то опыт поиска пропавших людей в сложных условиях леса, болот и гор. Объявлена тотальная, практически межрегиональная поисково-спасательная операция, результатов которой ждут уже миллионы людей, взволнованных судьбой пропавших.

Возможно, ещё рано говорить о плюсах и минусах в организации этой масштабной операции. Можно было отложить на потом, когда найдётся (или не найдётся) самолёт с людьми. Но если принимаемые меры не дают результата, если подступают отчаяние и объективная усталость, если уже губернатор Евгений Куйвашев летит на место и говорит на заседании поискового штаба о необходимости других мер и иных подходов, — значит, стоит посмотреть на ситуацию внимательнее. Чтобы попытаться понять: почему нет успеха при такой затрате ресурсов? Что здесь не так? Что мешает поискам и что ещё нужно сделать, чтобы прогремевший на всю страну инцидент был тем или иным образом исчерпан? Чем наконец утешить родственников пропавших...

Нечаянная слава

Журналисты «Областной газеты» поехали в Серов, чтобы лично понаблюдать за работой спасателей, послушать мнения специалистов и местных жителей и, наконец, самим поучаствовать в поисково-спасательной операции и попытаться понять изнутри проблемы и сложности этого многотрудного, но по-человечески нужного, гуманного дела. Не возвращаясь к уже напечатанному (а «Областная газета» каждый день в течение этой недели писала о перипетиях поиска самолёта), мы расскажем только то, что видели и слышали сами, побывав на заседании двух оперативных штабов, в лесу между Серовом и Карпинском с группой поиска, и поговорив с самыми разными людьми — от начальника всех спасателей области до приятелей тех, кто ушёл в тёплый воскресный вечер в тот непонятный полёт.

Итак, прямо на въезде в Серов со стороны Екатеринбурга виден тот самый известный уже на всю страну аэропорт. Конечно, аэропортом его можно назвать лишь условно. Здесь давно уже не садятся рейсовые или народнохозяйственные «кукурузники». Только в случае острой надобности этой площадкой пользуются вертолёты или частные самолётики типа пропавшей «аннушки», арендованной для наблюдения за пожарами на свердловском севере. Заросла травой и кустарником коротенькая взлётная полоса. Никакой техники на аэродроме нет. Но опущен шлагбаум, и его охраняют двое суровых полицейских, у которых приказ: никого не пускать, ничего не говорить и никому не позволять фотографировать!

Почему не пускать журналистов?! Что и от кого тут охранять, когда ЧП уже случилось? И где раньше была такая высокая бдительность? Ответы на свои незаданные вопросы я получил так же, без слов, как только увидел, что прибывшая бригада дорожных ремонтников с кучей техники на наших глазах вполне по-советски начала срочно латать дыры на подъездной дороге к шлагбауму: ожидался же прилёт губернатора!

Давайте посмотрим не с высоты

На аэродром мы потом всё-таки благополучно попали. Я поговорил с генералом полиции Виктором Бердниковым, и он приказал снять охрану со «стратегического» объекта. Мы получили возможность поговорить с пилотом только что вернувшегося с поиска вертолёта Ми-8 Андреем Виноградовым.

—Ну что — нашли?..

—Если бы нашли — привезли бы...

—А что видели?

—Лес, сплошной лес. Никаких следов...

Спасатели с первых дней поиска уже говорили: лес за Серовом такой, что, упади самолёт на высокие сосны, кроны над ним сомкнутся — и ничего сверху уже не видно. Такие районы необходимо прочёсывать только пешим порядком. А похожая местность — это почти вся территория Северного административного округа. Если не лес, то болота. А чаще — лес с болотами, да ещё горы впридачу.

Авиация — дело очень хорошее, особенно вертолёты, но из их иллюминаторов тоже далеко не всё видно. Борт спасателей может каждый день летать над тем местом, где упал бедный «кукурузник», — и не заметить его. Тем не менее облёты самых дальних и глухих районов не прекращаются, авиагруппировка спасателей по указанию губернатора наращивается. Вчера в районе поиска работали уже 14 воздушных судов. В целом с начала операции с воздуха обследована территория площадью почти в сто квадратных километров. Это больше половины общего района поиска. Но и в небе не всё так просто.

Первые дни самолёты и вертолёты, задействованные в операции, имели возможность заправляться только на своих базах, в основном — в Кольцово. Час вертолёт летит туда, там заправляется керосином, потом час до Серова — и что у него остаётся на полёт непосредственно в зоне поиска? Тоже час.

Штаб организовал заправку авиасудов прямо на месте, в Серове. Мы видели в аэропорту один топливозаправщик, сейчас их там уже два. Но с ними «прилетела» новая проблема: заправлять они могут только свои вертолёты, механизма расчёта за топливо с другими авиакомпаниями нет. И вот стоят на аэродроме автозаправщики, залитые под завязку керосином, рядом с ними стоят вертолёты с пустыми баками — и ничего не происходит. Вот для чего создана межведомственная рабочая группа в Серове, для оперативного решения подобных и посложнее проблем туда улетел только что избранный премьер областного правительства Денис Паслер.

Получают в штабе информацию и из космоса. Принимают картинку с видеокамер двух беспилотных самолётов, присланных из ХМАО. Слушают экстрасенсов и разговаривают со всеми, кто звонит по телефонам «горячей линии». Всё это пока малоэффективно. Обнаруженные в лесу или на болотах предметы, принимаемые бесстрастным электронным оком за следы бедствия, на деле оказываются вполне прозаичными остатками былой деятельности человека. А люди, передающие по телефону якобы информацию, чаще всего выдают желаемое за действительное или просто придумывают.

—Вот почему мы не объявляем вознаграждение за полезную для нас информацию, — говорит начальник областного управления МЧС генерал-майор Андрей Заленский. — Нас попросту завалят домыслами, которые будут лишь отвлекать от работы. Получается, самое эффективное — это наземный поиск, тотальное (там, где это возможно) прочёсывание местности группами специально обученных людей или местным населением. Поэтому мы напрашиваемся в состав пешей группы, которая уходит в поиск с утра в район Киселёвского водохранилища. Там очень живописные места, поэтому есть вероятность, что воздушные «туристы» могли полететь туда полюбоваться ими.

Ищем масляные пятна

Руководит здесь поиском глава общественного регионального отделения Корпуса спасателей Дмитрий Числов. Отыскав на карте согласованную со штабом точку старта, останавливаемся и переодеваемся в походное. Берём с собой воду, два сухих пайка, настраиваем рацию на два канала, оставляем машины и слушаем инструктаж.

—Обращаем внимание на срубленные верхушки деревьев, части самолёта, одежду, масляные пятна, словом, на всё необычное, — говорит Числов больше нам, журналистам, чем своим подопечным.

Его ребята — в основном студенты-спасатели — давно знают, как обнаружить в лесу следы бедствия. Не раз участвовали в поисках пропавших людей, и часто — вполне успешно. Выстраиваемся в линию вдоль дороги на расстоянии пяти-семи метров друг от друга, правая рука вверх — это сигнал готовности — команда «Пошли!» — и мы уходим в лес, попадая сразу же в мелкое, но уже труднопроходимое болото. Сейчас главное — глядеть по сторонам, вверх и друг за другом: надо не только искать следы самолёта, но и самим не потеряться. Комары, оводы и мошка достают сразу же. Хорошо, что все обработались перед выходом репеллентами, но, по-моему, они слабо помогают от местного гнуса. Их аромат, кажется, даже притягивает комаров, судя по их количеству на мне. Жарко, а без верхней плотной одежды нельзя. Леса здесь попросту дикие, «непричёсанные». Нога человека здесь вообще когда-либо вряд ли ступала. А вот медведи, говорят, водятся. Некоторые группы спасателей их видели. Мы видим пока только грибы, ягоды и тучи гнуса.

—Ягоды — это хорошо, — говорит Числов. — Ими питаться можно несколько дней. И вообще: если люди не первый раз в лесу, они летом в любой ситуации выживут. Например, два года назад мы искали в лесу под Басьяновским группу детей. Так там был подросток лет десяти, которому смело можно ставить по ОБЖ «пятёрку». Он не давал своим младшим приятелям есть неизвестные грибы и ягоды, смотрел, чтобы пили все только росу и ни в коем случае не воду из луж. Потому и не отравились, и выжили.

Вообще, утверждает Числов, люди в экстремальной ситуации вспоминают все необходимые для выживания навыки и знания. И костёр самостоятельно разведут, и сориентируются на неизвестной местности. Ради спасения жизни мобилизуются все силы организма, каждая его клеточка.

Идём дальше уже не разговаривая: трудно продираться сквозь такой дремучий лес, да ещё тратить силы на слова. Стараемся не отставать от спасателей, но они идут привычно быстро, им не хочется терять драгоценное время — и мы в итоге всё-таки отстаём, возвращаемся на базу. А студенты во главе со Стасом Сергеевым ушли дальше, им надо прочесать квадрат и вернуться через два часа. Это если ничего не найдут. Если найдут — вызовут по рации всех остальных. Но вот два часа проходит — они возвращаются. Без слов всё понятно: не нашли...

Надеяться и верить

Разговариваем с Женей Маркус, которая хорошо знает капитана полиции Дмитрия Ушакова, улетевшего на «кукурузнике»:

—Этот человек из любой ситуации способен найти выход. Если они живы (а я в это всё ещё верю), то он в лесу всех накормит, от дождя спрячет, паники не допустит и всё-таки выведет. Да и остальные все в той компании — ребята неслабые. Дай Бог, только бы не погибли...

С родственниками пропавших никому из журналистов спасатели общаться не разрешают. С ними пока работают только психологи. Люди очень переживают и сами не хотят контактов с прессой: очень уж часто их родных репортёры, неизвестно откуда черпая информацию, то «находят» и «хоронят» в течение дня, то, извиняясь, снова «ищут». А вот спасателям и властям родственники благодарны. Они видят, сколько усилий прилагается к поискам их родных, и потому верят, неистово верят в то, что они всё же найдутся. Как известно, надежда умирает последней.

Сегодня, до поры, когда пятничный номер газеты подписывался в печать, новых данных о пропавшем самолёте из штаба поиска не поступало. Были только сведения о прибывающей помощи из региональных центров МЧС других областей и краёв страны: из Тюмени, Кургана, Челябинска, Ханты-Мансийска прибывают новые группы спасателей. В приграничном со Свердловской областью Пермском крае, республике Коми и Тюменской области организован свой поиск пропавших. Общая численность поисковой группировки уже перевалила за полторы тысячи человек. Если нужно, говорят в штабе, она вырастет до двух, трёх тысяч. Никто не сдаётся. Люди готовы выполнить свой гражданский долг до конца. Хотелось бы — до победного конца. Да поможет им Бог.

http://www.oblgazeta.ru/incident/467/