В молодости, да и в зрелом возрасте тоже, мысли направлены в основном в будущее. Даже пессимисты надеются, что жизнь преподнесет какие-то подарки: успехи по службе, радостные события на личном фронте... "Мои мысли — мои скакуны" уносят в звенящую (бодрящую? пьянящую?) светлую даль. Скачут они, скачут и вдруг... упираются в опущенный шлагбаум. Стоп! Дальше пути нет. Впереди — уже не жизнь, а только "доживание" (есть у социальных работников такой термин со зловещим смыслом). Но застой скакунам противопоказан. И, потоптавшись на месте самую малость, устремляются они в противоположную сторону. Назад, в прошлое, в воспоминания. Такому путешествию вспять как нельзя лучше способствует так называемый "заслуженный отдых". Особенно на лоне природы, например, на садовом участке. Именно таким образом по окончании дачного сезона появились воспоминания и размышления, озаглавленные "Браво, радио!". К тому, как родилось это название, претендующее на некоторую оригинальность (Hi), вернемся несколько позже.

Память человеческая — это не образцовый склад, в котором все разложено по полочкам. Скорее она напоминает захламленное помещение. Памятное и полузабытое — события, факты, имена — свалены в кучу. Часто, разгребая ее, неожиданно извлекаешь из какого-то угла или закоулка нечто, что может стать интересным. Вот и у автора получилось такое. Казалось бы, в прошлом опусе рассказал все, что собирался, ан нет! В нынешний дачный сезон всплыло еще немало такого, о чем захотелось поведать. В основном, это штрихи — может, и не очень существенные — к портретам тех, с кем довелось встречаться. Однако льщу себя надеждой, что это может заинтересовать и читателей. Представители старшего поколения получат возможность вспомнить еще раз наших общих друзей и знакомых. Увы, многих уже нет среди нас... Хорошо бы, чтобы возникло желание поделиться и своими воспоминаниями. Молодежь же сможет окунуться в атмосферу прошлых лет и ближе познакомиться с теми, кто внес лепту в развитие радиолюбительства.  Если только они прочтут эти строки. Чтение как способ получения информации катастрофически теряет популярность. Интернет и телевидение — нынешние кумиры молодежи. Забыт мудрый афоризм: "Чтение — вот лучшее учение". Когда-то Максим Горький сказал: "Всем хорошим во мне я обязан книгам".

За точку отсчета приму весну 1951 года.

Заканчиваю выпускной, десятый класс. Но Бог с ней, школой. И даже с институтом! Разве это главное? Главное - осилил-таки, с третьей попытки, изучение телеграфной азбуки! На первые две не хватило терпения: курс был растянут чуть ли не на полгода. На мое счастье, в радиошколе ДОСААФ, что на Кожевнической набережной, организовали ускоренный курс — всего на месяц. Занятия шли ежедневно. Видимо, потребовалось срочно выполнить план (тогда все, что ни делалось, и НЕ делалось — тоже, шло строго по плану). Курс обучал опытнейший коротковолновик Рэм Самуилович Гаухман UА3СН.

Радиошколы ДОСААФ готовили радиотелеграфистов по разнарядкам военкоматов. Допускались на курсы и вольнонаемные (совершенно бесплатно!). В основном это были жаждущие получить "денежную" специальность и отправиться "на севера за длинным рублем". И только двое посещали наши курсы из чистого энтузиазма. Кроме меня, это был мой ровесник Андрей Господарский, впоследствии он получил позывной UA3FW. Только после освоения премудростей радиотелеграфии открывался путь в короткие волны. Без этого не то, что личного позывного коротковолновика не увидишь, не станешь даже наблюдателем, все сколько-нибудь серьезные связи проводились телеграфом. Существовала, правда, телефония с амплитудной модуляцией, разрешенная на УКВ и — только первокатегорникам — на КВ. Даже проводились Всесоюзные телефонные соревнования. Но большинство коротковолновиков считали такую радиосвязь не стоящей внимания забавой.

Когда мы с Господарским работали на коллективной станции UАЗКАЕ Московского городского радиоклуба, даже не знали, как переключить передатчик в режим АМ. Помню, он был в эфире, а я, ожидая своей очереди, разбирал в "предбаннике" 081-почту. Вдруг из рубки вываливается с вытаращенными глазами Андрей и кричит: "Лев Константинович, там FONE просят!". Начальник станции Л.К.Травников, UA3BV, пришел на помощь, настроил передатчик. Предупредил: "Только не говори Алё-внимание! Не люблю". Надо сказать, что существовала мода начинать передачу именно таким нелепым способом. Андрей удержался от соблазна, зато запутался с позывными и выдал в эфир: "Тьфу, ты, черт! Ах, простите, пожалуйста!".

Любительская радиосвязь на SSB появилась гораздо позже, во многом благодаря усилиям Леонида Михайловича Лабутина, UA3CR.

Еще на первом, докоротковолновом этапе своего радиолюбительства,  вычитал где-то, что обучаться азбуке  непременно надо под руководством преподавателя. Самодеятельность  не приведет к положительным результатам. Действительно, самодеятельные попытки обычно начинаются с заучивания числа точек и тире в знаках и попыток эти знаки изобразить. Что неэффективно и не позволит добиться не только хорошего — даже удовлетворительного качества передачи.  И насколько труднее будет после получить навыки приема на слух! Правильно же начинать именно с приема.

Знать число точек и тире на этом этапе не только бесполезно — крайне вредно. Запоминают "мелодию" звучания знаков, что может дать только инструктор. И обучение передаче происходит под его команду: на счет раз-два-три передаются тире, на раз-раз-раз — точки. Так достигается правильное соотношение: длительность тире равна трем точкам. Специалисты называют методику "постановкой руки". А, твердо усвоив "эталонное" звучание знаков, обучающийся будет стараться приблизить к нему произведение своего творчества.

Жизнь не раз доказывала справедливость такого подхода к обучению. Как-то, будучи уже «третьекатегорником», слушаю днем на 80 метрах. С оглушительной громкостью идет UAЗТX! Новый позывной, город Горький! А тогда все братцы - «третьекатегорники» - были наперечет. Но почему днем и так громко? Однако слышу: QТН... Москва (?). Как потом оказалось, оператор самостоятельно обучался телеграфной азбуке. И качество передачи у него сильно хромало. Позывной, действительно, был московский, UA3GА. После первого тире буквы G (— — -) он делал паузу, а остаток передавал слитно с буквой А (- —). Вот и получалось TX.

Таким же самодеятельным путем пришел в эфир другой москвич — UA3FU, мой хороший знакомый. Мы даже учились на одном факультете Московского энергетического института (МЭИ), он, правда, на курс старше. Были трудноразрешимые проблемы с приемом. Постоянно приходилось просить корреспондентов QRS (передавайте медленнее). Когда стала развиваться однополосная модуляция, он перешел на SSB и вообще забросил телеграфный ключ.

Во время моего визита в Ивано-Франковск познакомился с сельским радиолюбителем. Он устроил у себя на рабочем столе своеобразный тренажер — телеграфный ключ с "пищалкой" (звуковым генератором на батарейке). И с его помощью осваивал азбуку Морзе. Выдалась свободная минутка — присел, постучал ключом, потом пошел по своим делам. На мою критику такой методы он, вроде бы, даже обиделся, однако остался при своем мнении. А чтобы не расставаться недовольными общением друг с другом, мы скрепили наше знакомство традиционным способом. Должен сказать, что такой гадости, как та самогонка из буряка, я не пробовал ни до, ни после.

Однако вернемся в 1951 год…

В нашей радиошколе (как и во всех других) имелась коллективная станция - UA3KAQ, впрочем, без коллектива… Да и не могло быть иначе - призывников и "охотников за длинным рублем" любительская радиосвязь интересовала меньше всего, а кандидатов в коротковолновики было всего двое. Даже один, поскольку Андрей Господарский сразу после окончания курса обосновался на UA3KAE. Московский городской радиоклуб размещался в центре. Посещать его было удобнее.

Начальник "коллективки" UA3KAQ Николай Жильцов сразу взял надо мной шефство и нянчился, не жалея времени и сил. Хотя и опытный коротковолновик, он не имел личного позывного. Подозреваю, что виной тому была жилищная проблема. Первым делом Николай внушил, что главное — это умение слушать. Полторы или две недели мы сидели за приемником. Наставник сразу предупредил: не паниковать, если не удалось принять, слушать внимательно.  Вначале записывать только позывные, "набить на них руку". Затем — вникать в схему проведения радиосвязи, фиксировать город, фамилию оператора. Да, в те годы было принято обмениваться фамилиями, поскольку зарубежный эфир для советских радиолюбителей был закрыт "железным занавесом", мы варились в собственном, внутрисоюзном соку. Были забавные случаи. Я, когда стал работать в эфире, представлялся Казанским №2.
Из-за того, что уже был один Казанский — Николай Валентинович UА3AF, опасался, что нас будут путать. Как в воду глядел! Путали безбожно и постоянно, чуть ли не до ухода Николая Валентиновича из жизни. Что самое обидное, путали не только радиолюбители, но и бухгалтерии редакций, пересылая гонорары не на должные адреса. Что удивительно, вроде бы, неглупые люди, а не понимали, что в жизни нередко встречаются тезки и однофамильцы.

Однажды получил QSL-карточку от минской "коллективки" UС2КАА с подписью Радион. Был в недоумении: вроде бы, это имя?

Почему не фамилия? И правильнее — Родион! Недоразумение разъяснилось позднее, когда мы подружились с Георгием Радионом, тогда UС2АR. Но я не удосужился поинтересоваться: не от слова ли "радио" произошла такая замечательная фамилия. Впрочем, скорее всего, это просто удивительное совпадение. А на карточке от UR2КАА Таллинского радиоклуба стояла подпись Энн Лохк. Над ней гадали даже с моими школьными друзьями. Высказывалось мнение, что Энн — женское имя. Потом я познакомился с Энном лично. Тогда у него уже был позывной UR2AR. Оказалось, что его обладатель — весьма симпатичный парень почти двухметрового роста, типичный прибалтиец. Встречались мы неоднократно, особенно запомнился визит Энна в редакцию журнала "Радио" после организованной Э. Лохком экспедиции на Землю Франца-Иосифа. Кстати, она была признана лучшей экспедицией года.

Истек срок, отведенный наставником на введение новичка в любительский эфир. Я сел за ключ "коллективки" UАЗКАQ. И сразу же осрамился! Меня давно манил стоявший рядом с обычным вертикальным ключом горизонтальный полуавтоматический "Виброплекс". У него имеются две пары контактов. При замыкании одной получаются тире, а другая, с помощью вибрирующей пластинки, формирует серию точек. Воспользовавшись тем, что Николай вышел на минутку, я ухватился за ключ... Естественно, вышел полный конфуз.

Жильцов поднял меня на смех, но в то же время и утешил: знаешь, когда допустима поспешность?

Первым корреспондентом стал Николай Томилов на станции UА1К1В из Вологды. Но жил Николай в Череповце, где получил впоследствии позывной UA1RF. Побывал он и у меня в гостях. Случилось так, что оба мы оказались в ту пору на мели. Я остался без стипендии, схватив на экзаменах в институте трояк. Поиздержался в поездке и Николай. А есть-то хотелось! И я решил познакомить гостя с местной достопримечательностью, магазином "Консервы". В нем имелся минибар, в котором угощали блюдами, изготовленными из продающихся консервов. Обед из трех блюд стоил... около 30 копеек! Цена нескольких поездок в городском транспорте! Впрочем, запоминались не только ничтожная цена, но и подстать ей вкусовые качества блюд.

Конечно, и ночевать Николаю было негде. А я обретался в традиционной московской коммуналке. Прямо по Владимиру Высоцкому: "На 38 комнаток всего одна уборная". Правда, имелась еще ванная комната с газовой колонкой. А комнаток было 14, зато именно 38 — соседей. Моя комнатка имела площадь 13 квадратных метров, на коей размещались шкаф, диван-кровать, обеденный и письменный (где же еще установить приемник и передатчик?) столы. Ногу некуда поставить, тем более, положить тело гостя ростом явно более метра-девяносто. До сих пор удивляюсь, как он смог это сделать, правда, скрючившись в три погибели.

Стажировка на UA3KAQ вскоре закончилась, и я, перебазировавшись на территориально более близкую станцию UАЗКАЕ, с чувством глубокой благодарности расстался с Николаем Жильцовым. Как оказалось, навсегда. Он попытался перебросить провод антенны через линию электропередачи. Линия оказалась оголенной, а металлическая крыша дома — влажной после дождя... Очевидцы - невежественные дикари - закопали в землю потерявшего сознание потерпевшего. Фактически это стало убийством. Трагедия так врезалась в сознание, что даже через несколько лет, став председателем квалификационной комиссии радиоклуба, частенько задавал проходящим собеседование провокационный вопрос: «в какую землю — сухую или влажную — лучше закапывать, пораженного током?». Подозреваю, какими словами они оценивали за глаза такое занудство. Тем не менее, известие о том, что председателем комиссии вновь избран Иван Казанский, было встречено присутствующими на собрании радиоклуба дружными аплодисментами.

Василий Николаев имел наблюдательский позывной UА1-551 и работал на коллективной станции UА1КАС Ленинградского электротехнического института связи (ЛЭТИС).

Мы неоднократно встречались в эфире. В конце лета возникла мысль побывать в Ленинграде у дальних родственников: позади выпускные экзамены в школе, а вступительные в институт — лишь через месяц. Конечно, мы сразу встретились с Василием на радиостанции. Потекла беседа на разные темы. А потом он вдруг раскритиковал мой самодельный штамп с позывным UАЗ-228. И тут же взялся исправить дело. Его вариант, также вырезанный из ластика, оказался более изящным. А потом мы отправились на Кировские острова, где проходили народные гуляния под девизом "Проводы белых ночей". «Напровожавшись» весьма изрядно, заявился к родственникам под утро. А после пробуждения получил в руки билет на дневной поезд до Москвы вместе с добрым напутствием больше не появляться в этом доме никогда.

Вторая встреча с Василием произошла много лет спустя. Во время одной из командировок раздобыл его новый домашний адрес и без предупреждения заявился в гости. Гнетущее впечатление от того визита живо в памяти и сейчас. Николаев не был ленинградцем, жил в студенческом общежитии. Окончив институт, получил распределение в городе. А жилья-то нет! Угораздило и жену выбрать без квартиры. Каким-то чудом удалось выбить угол — хотя и в самом центре, на Невском проспекте. Именно угол! Представьте себе громадный зал типа железнодорожного вокзала (современные аэровокзалы все-таки более привлекательны). Где-то в вышине — черный, никогда не мытый потолок. Зал разделен тонкими, не доходящими до потолка, перегородками на узенькие клетушки. И в этих пчелиных сотах живут люди! В зале стоит неясный гул голосов, раздаются брань и детский писк. Мы появились вдвоем с коллегой, и оба были не просто ошарашены — потрясены. Задавать Василию вопрос о его дальнейшей радиолюбительской судьбе было явно бестактно.

В газете "Вечерняя Москва" появилась маленькая информация под заголовком "Позывные УАЗФТ". В ней сообщалось, что студент Иван Казанский впервые установил любительскую радиосвязь с Аркадием Кашем из Южно-Сахалинска. Связь с этим далеким городом стала его большим достижением. Квартирные соседи кинулись поздравлять. Как будто эта публикация прославила меня на весь мир! Что, впрочем, не помешало в который раз попенять на создаваемые помехи телевидению.

Телевидение шестидесятых... Горячая любовь телезрителей и... непреходящая головная боль коротковолновиков. Было оно черно-белым, хотя и существовал незабываемый, прекрасный "Голубой огонек". Вещание велось всего на двух каналах: Центральном и местном (в больших городах). При всем несовершенстве техники, сбоев в работе телецентров не случалось. Но, ГЛАВНОЕ - не было назойливой телерекламы, совсем никакой! Сегодня число каналов превысило сотню. Вещание стало круглосуточным. Явная насмешка над здравым смыслом. Убежден: добрая половина программ не востребована массами. Во всяком случае, не имеет постоянного зрителя. Хваленое цифровое спутниковое телевидение ненадежно: то и дело картинка на экране сменяется надписью "Нет сигнала" — на минуту, десяток минут и больше. Дальнейший просмотр кинофильма, особенно детективного, при этом теряет смысл: нить сюжета потеряна. Но все это еще можно вынести. Что невыносимо... вы угадали: реклама. Не довелось ни разу услышать хоть одно доброе слово в ее адрес. Вся критика вполне справедлива…

Аркадий Каш, UА0FR, вскоре прилетел в Москву. Он оказался довольно пожилым (в понимании меня, восемнадцатилетнего). Его весьма позабавил рассказ о визите неграмотного в радиолюбительских делах газетчика "Вечерней Москвы" и моих попытках что-то объяснить ему. А еще Аркадий пожаловался: "Сработал в соревнованиях с Юрой Прозоровским, а он связь не ПОДЦЕФЕЕМИЛ". Сразу и не сообразишь, что за диковинное слово применил собеседник. А образовалось оно от кодового CFM — Confirm, подтверждать. Да, это Аркадию он Юра. А для меня — Юрий Николаевич Прозоровский, UA3AW. Когда оформлял вторую категорию, сдавал ему своего рода зачет. И запутался в определении коэффициента усиления лампы. Институтский преподаватель теоретических основ радиотехники погнал бы меня с треском. А Юрий Николаевич спокойно, благожелательно поправил. Подумалось: если он и у своих студентов так же принимает зачеты и экзамены — цены ему нет!

Когда москвичи решили работать во Всесоюзных телеграфных соревнованиях 1952 года друг с другом, были составлены списки очередности. В моем списке UA3AW оказался первым. Все связи с ним прошли без сучка и задоринки. Первым оказался Юрий Николаевич и по итогам соревнований — в группе первокатегорников. Безоговорочная победа москвичей во всех категориях произвела большое впечатление на руководство городского комитета ДОСААФ. Было решено премировать победителей часами. Юрию Николаевичу полагались дорогие, наручные, «третьекатегорнику» уже — более дешевые, карманные. Но кладовщик, вечно пребывающий "под мухой", их перепутал. Юрий Николаевич заявил, что не имеет никаких претензий и просит, оставить более дорогие часы мне…

И. Казанский, UA3FT,  Москва

http://cqmrk.ru/articles/87.html