Приступая к рассказу об этом легендарном радисте, полярнике и человеке, я сразу хочу предупредить читателя, что полностью отдаю себе отчет в сложности взятой на себя задачи. Вряд ли можно описать полярную биографию Эрнста Теодоровича Кренкеля лучше, чем сделал это он сама книге "RАЕМ - мои позывные", книге, которая, едва успев увидеть свет, прочно вошла в золотой фонд советской мемуарной литературы. А потому я и не ставил перед собой такую цель. Главное, чего я хотел, - это сказать о Кренкеле-полярнике то, чего он не сказал о себе сам, - потому что трудно сыскать человека более скромного, более непримиримо относящегося к ложному пафосу и затасканной героике, чем Эрнст Кренкель.

История арктического мореплавания знает немало замечательных полярников-радистов, мастеров своего дела, мужественных людей, внесших ценный вклад в освоение Северного морского пути.

Это Геннадий Никитич Олонкин (отец его был архангельский помор, мать-норвежка), который еще в юношеские годы начал работать в Арктике, на полярной станции Югорский Шар. В 1918--1925 годах он был радистом - и одновременно механиком - экспедиции Руала Амундсена на судне "Мод", где, несмотря на молодость, снискал уважение таких людей, как X. Свердруп и Ф. Мальмгрен. Весьма показателен и тот факт, что Амундсен включил Олонкина и в свою экспедицию на дирижабле "Норвегия" (в которой тот, к сожалению, не смог участвовать из-за болезни). Вся последующая жизнь Геннадия Олонкина была неразрывно связана с радио.

Это Евгений Николаевич Гиршевич, который участвовал в качестве радиста в самых ответственных и сложных арктических экспедициях: на "Георгии Седове", "Александре Сибирякове", "Челюскине", "Садко", "Федоре Литке", "Иосифе Сталине". Высокое, граничащее с подлинным искусством профессиональное мастерство, незаурядная работоспособность и редкостная личная скромность - все это принесло Гиршевичу самую широкую популярность среди советских полярников.

Это итальянский радист Джузеппе Биаджи, превосходный специалист и обаятельный человек, известный своим участием в арктической экспедиции Умберто Нобиле на дирижабле "Италия". Если бы не Биаджи, который, в прямое нарушение приказа одного из неразумных руководителей экспедиции, тайно взял с собой небольшую аварийную радиостанцию, поиски попавших в беду людей на огромном пространстве Северного Ледовитого океана оказались бы делом совершенно безнадежным и все они были бы обречены на верную гибель.

Это Василий Васильевич Ходов, которому в пору его участия в знаменитой Североземельской экспедиции 1930-1932 годов едва перевалило за 20. В течение двух лет он безупречно поддерживал связь с Большой Землей; подолгу оставаясь один на зимовочной базе на острове Домашнем, когда трое его товарищей уходили в походы, проводил метеорологические и гидрологические наблюдения. А надо знать, что это такое - Арктика, чтобы представить себе, какой душевной стойкостью должен обладать человек, вынужденно оставшийся на зимовке в одиночестве. Трудно даже себе представить, что испытывал Ходов на заброшенном арктическом островке, когда в любую погоду, в пургу и стужу, отправлялся на наблюдения, не имея за спиной ни одного человека, никого, кто в случае необходимости пришел бы на помощь. Прибавим к этому мучительное чувство беспокойства за судьбу находившихся в длительном походе товарищей, узнать о которой не было абсолютно никакой возможности - пока они не вернулись сами, когда уже прошли все сроки... Пройдя суровую арктическую школу на Домашнем, Ходов навсегда связал свою жизнь с Арктикой.

Я не могу не сказать и о радисте Валентине Волынкине, человеке, явившем собой пример такого мужества, перед которым бледнеют многие трагические страницы истории освоения Арктики. В 1932 году, в разгар полярной ночи у берегов Шпицбергена, в Айсфиорде, сел на камни ледокольный пароход "Малыгин". В числе спасателей "Малыгина" был небольшой ледокол "Руслан". Операция прошла успешно, но сразу же по выходе из Айсфиорда началась жестокая пурга, и "Малыгин" с "Русланом" потеряли друг друга. "Руслан" начал обледеневать, в корпусе открылась сильная течь. Ничто не помогало - судно начало погружаться. Все это время Волынкин неотлучно находился в радиорубке и держал связь с "Малыгиным". Передав очередное донесение капитана "Руслана", Волынкин попрощался со своим другом-радистом "Малыгина" Клементьевым: "Миша, сам знаешь наше дело в таких случаях. Сидишь в рубке сторожем эфира. А вот из слов штурмана, нам в таком состоянии недолго протянуть. Лежим в дрейфе на волну, а корка льда все больше нарастает... Медленно, постепенно тянет судно вниз... Кажется, Миша, я с тобой разговариваю последний раз. Счастливого тебе, не нашего пути". Моряки высадились в две шлюпки. В последний момент с судна сошел Волынкин, прижимая к себе радиоприемник, как самый драгоценный груз. Шлюпка пропала без вести. Валентину Волынкину было только 25 лет.

Можно назвать еще многих и многих полярных радистов. В этой поистине блестящей плеяде такие люди, как Н. Н. Стромилов, И. Р. Дождиков, О. А. Куксин, А. Абрамчук, А. А Голут бев, И. П. Григорьев, В. Е. Скворцов, В. Ф. Богданов, Б. Г. Харитонович, В. И. Игнатченко.

Почему я решил рассказать здесь обо всех этих людях? Когда-то бытовало - а может быть, кто-то разделяет его и сейчас, - мнение, что Кренкель "возвысился на фоне серой массы радистов своего времени". Подобное мнение мало того, что неверно по самой сути, но и умаляет самого Кренкеля. В том-то и состоит подлинная заслуга Эрнста Кренкеля, что даже на таком блестящем фоне, как его знаменитые коллеги, он был, так сказать, "вне конкуренции". Потому что в этом человеке с наибольшей полнотой и выразительностью счастливо совместились все лучшие качества, свойственные каждому из них в отдельности.

Коротко - это беспредельная, едва не фанатическая любовь к своей профессии радиста, высокое мастерство, инициативность и смелое новаторство в работе, мужество и самоотверженность, подчас граничившая с подвижничеством, и, что самое главное, - чрезвычайно сильно развитое чувство личной ответственности за успех своей экспедиции. Помимо всего этого, Эрнст Теодорович был редкой души человек, исключительно к тому же остроумный и обаятельный. Все это с неудержимой силой притягивало к Кренкелю всех, кому посчастливилось с ним общаться.

Продолжение следует.

Б.А. Кремер,
почетный полярник

http://vivovoco.astronet.ru/VV/PAPERS/BIO/KRENKEL/KRENKEL1.HTM