Вася Чонкин никогда не был солдатом. В армию его не взяли по состоянию здоровья из-за

плоскостопия. Но о своем однофамильце, знаменитом солдате Чонкине, слышал и даже читал. А

еще немного гордился, когда знакомые шутили по этому поводу. Вася любил, и был любим.

Вернее сказать любил не только жену, которую должен был любить согласно штампу в паспорте,

но еще и свою тайную мечту. Ее – мечту, звали Лидочкой. Лидочка тоже любила, и тоже тайно,

так как муж ее был очень ревнив.

 

Познакомились они в южном городе, куда Чонкин попал по

путевке. Людочка сюда попала по той же причине. Они оба усиленно поправляли свое, еще не

пошатнувшееся, здоровье. А, так как они были земляками, что в дальнейшем оказалось очень

удобным, то влюбились друг в друга по курортному, то есть очень быстро и полностью, со всеми

вытекающими из этого последствиями. Счастливое курортное время пролетело очень быстро.

Влюбленные возвратились почти одновременно в свой родной город, и роман продолжили уже

здесь. Жена Чонкина и муж Лидочки ничего не замечали и ни о чем не догадывались. Время

счастливо текло. Влюбленные постепенно теряли бдительность, почти открыто ходили в кино,

ресторан, называя это командировками. И вот однажды муж Лидочки Гена уехал в действительную,

длительную командировку. Лидочка проводила его, пустила для порядка слезу и стала принимать

Чонкина по ночам уже у себя дома. Да, чуть не забыл. У Чонкина была автомашина «Москвич

четырестадвенадцатый», несколько поцарапанный сверху, слегка ободранный сбоку, но на ходу.

Вот на этом «Москвиче», кричаще-красного цвета, Чонкин почти каждую ночь приезжал к Лидочке.

Машину он ставил во дворе, возле трансформаторной будки. Так как дом, где жила Лидочка, был

многоквартирным, а двор – проходным двором в прямом смысле этого слова, то к «Москвичу»

Чонкина местные жители быстро привыкли и уже не проявляли к нему ровно никакого внимания.

Так вот, однажды утром Чонкин, как обычно, проснулся рано, по привычке легко нажал на кнопку

непомерно звонкого Лидочкиного будильника, нежно чмокнул Лидочку в щечку и с лебединой

легкостью выпорхнул из-под пухового, еще пышущего Лидочкиным теплом, одеяла. Было еще рано,

но уже светло, завтракать совсем не хотелось, да и Лидочка еще сладко спала, поэтому Чонкин без

лишнего шума быстренько выпорхнул на улицу. И остолбенел. Там, где стоял его «Москвич», вернее –

должен был стоять, толпилось довольно много народу. Люди оживленно беседовали о чем-то.

«Москвича» за их спинами не было видно. Чонкин, еще ничего не понимая, почувствовал сначала

легкую настороженность, а потом уже и непонятную тревогу, особенно тогда, когда среди остальных

голов заметил мелькавшую милицейскую фуражку. Молоденький лейтенант со смешными усами что-то

записывал. Вдруг лейтенант заметил Чонкина и повернул к нему голову. Толпа, как по команде,

сделала то же самое. Некоторые стали показывать пальцем на Чонкина. Чонкин еще не понимал, о чем

они говорят, но чувствовал, что добром это не кончится. Он собрался, было бежать, но тут толпа

расступилась, и Чонкин все понял. Его старенький «Москвич» стоял без колес на кирпичах. Сняты

были все четыре колеса. Спереди кирпичей подставлено было больше, поэтому машина стояла с гордо

поднятым носом. Капот был слегка приоткрыт, что придавало машине особенно жалостный вид.

Лейтенант поднял брови, одновременно поднялись и кончики его усов, и поманил пальцем Чонкина.

Ноги Чонкина стали ватными и сами, хотя и медленно, понесли его к лейтенанту. «Ваша автомашина»?

- строго спросили усы. «Моя» - ответил Чонкин дрожащим голосом. «Почему в гараж не ставите?» -

последовал вопрос. «Понимаете – скороговоркой заговорил Чонкин, соображая, чтобы такое выдумать,

чтобы не раскрылось – зачем он действительно здесь находится – я приехал в гости к родственникам из

другого города». Лейтенант внимательно посмотрел на местные номера «Москвича» и процедил сквозь

усы: «По-нят-но, пройдемте». «Куда?» – поинтересовался Чонкин. «В квартиру номер восемьдесят, из

которой Вы только что вышли - уточнил лейтенант и не к месту отдал честь – необходимо выяснить,

почему у вашей машины местные номера и что Вы в такую рань в этой квартире делали». Чонкин

повернулся и медленно поплелся в Лидочкину квартиру. Несколько человек последовали за ним,

согласившись быть добровольными свидетелями, а если повезет, то и понятыми. Чонкин обреченно

нажал кнопку звонка, позвонил условным кодом ровно три раза. Послышались шаркающие шаги,

Лидочка, зевая, открыла дверь: «Забыл что?». Но, увидев человека в форме, молча пропустила всех

в квартиру. «Вы знаете этого человека?» – прямо с порога начал лейтенант, не давая Лидочке время

на раздумье. «Да, это мой брат - сообразила Лидочка, почти догадавшись, в чем дело, и добавила –

двоюродный, в гости приехал». «А почему у него номера местные?» – последовал вопрос. Чонкин

громко кашлянул. «А Вы у него и спросите – парировала Лидочка – раз кашляет, значит, сам хочет

ответить». Чонкину это было на руку. Лгать одному всегда легче. Если это делать вдвоем, то буквально

на второй фразе можно было запутаться. « Понимаете – начал выкручиваться экспромтом Чонкин –

я собираюсь сюда переезжать жить, понимаете, … природа, воздух и все такое, ну вот номера уже

получил, а прописаться, еще не успел». «Ваш паспорт» - перебил его лейтенант. Паспорта при себе

у Чонкина не было, но даже если бы он и был, это не поменяло бы положение в лучшую сторону, так

как там фиолетовым по синему было написано, что гражданин такой-то, а именно – Чонкин,

прописан именно в этом городе и не в каком другом. Тут громко хлопнула дверь. Кто-то вошел.

Чонкин оглянулся, радуясь нечаянно свалившейся паузе. Этим кто-то был рослый мужчина, с телом

Геракла и довольно самоуверенным видом. По его поведению можно было понять, что он

неоднократно бывал в этой квартире. На секунду наступила тишина. «Муж» - тихо выдохнула Лидочка.

Но этот тихий выдох - «Муж», в голове у Чонкина прогрохотал как раскат грома. В данной ситуации

спастись можно было только бегством, как раз эта мысль и пришла в голову Чонкину, но, вспомнив

про стоявший во дворе на кирпичах «Москвич», он тут же отогнал от себя эту назойливую мысль.

«Что здесь делают эти люди?» – строго спросил вошедший. «Я … это … мы …» - невнятно залепетала

Лидочка. Дело в том, вмешался лейтенант, взяв инициативу в свои руки, что у двоюродного брата

вашей жены разули машину … э … э … э …, то есть сняли колеса. Лицо Геракла налилось кровью.

Он прекрасно знал, что у его жены нет и в помине не то, что двоюродного, но и троюродного брата.

Чонкину стало почему-то холодно. Вернее стало холодно только спине, все остальные части тела

бросило в жар. «Все – подумал Чонкин – это конец». Муж Лидочки начал медленно двигаться в

сторону Чонкина, одновременно сжимая и зубы и кулаки. Казалось, ни что не могло его остановить.

И, все же, он остановился. Причиной тому были не то красный цвет околодышка фуражки лейтенанта,

ибо красный цвет оказывает определенное действие не только на быков, и, не только возбуждая, но

иногда и прямопротивоположное, не то блеск новенькой кокарды, красовавшейся на той же фуражке.

Да …, годами вбивавшееся в его голову почтение к власти, сработало и на этот раз. Муж Лидочки

остановился, и в этот момент снова громко хлопнула дверь. На пороге стояла грузная, деревенского

вида женщина. В руках у нее были: корзина, из которой выглядывала, время то времени

поворачивающаяся от любопытства, голова живого гуся, узелки с банками, очевидно вареньем, и

большая бутылка, каких обычно не продают в магазинах, с подозрительно прозрачной жидкостью.

«Мама!» - вскрикнула от ужаса Лидочка. Это, действительно, была ее мама. Она приехала проведать

Лидочку и подбросить ей из деревни чего-нибудь съестного. Для Лидочки это был совсем полный

конец, так как она очень хорошо знала своего мужа, но еще лучше – свою маму. Ей ничего больше не

оставалось, как упасть в обморок. Она закатила глаза, но обморок, почему-то, не наступал. Обстановка,

казалось, была безвыходной. И тут Чонкин, ох уж этот Чонкин – светлая голова на выдумки, нашел-таки

оригинальный выход. «Товарищ лейтенант – тихо шепнул он на ухо стоявшему рядом стражу порядка –

у нее в бутылке самогон». «Что у вас в бутылке?» – строго спросил лейтенант. Все уставились на

бутылку, а Чонкин тем временем быстро шмыгнул за дверь. Как ошпаренный, он выскочил из

подъезда, краем глаза все же успев взглянуть на свой «Москвич». Его уже грузили огромным краном

на кузов рычащего «КамАЗа». Руководила всей этой операцией жена Чонкина. Кто-то уже успел

позвонить ей и все рассказать, что еще раз доказывало – мир не без добрых людей. «Ноги кормят

волка» - вспомнил Чонкин пословицу, быстро набирая скорость. Из чьего-то окна доносилась

музыка: «Все бегут, бегут, бегут …». Объяснения с женой у Чонкина были еще впереди. Но то

отдельная история, о которой, возможно, я поведаю вам, уважаемые читатели в следующий раз.

 

 

Уважаемые друзья, если кто-нибудь узнал себя в этом рассказе, то прошу не расстраиваться,

так как совпадение здесь чисто случайное, ибо вышеописанная история действительно имела

место на самом деле, а вот имена и фамилии вымышленные!

 

                                    Казахстан, Астана, Рубцов В.П. UN7BV

http://un7bv.narod.ru/other.html