Продолжение истории Ю.Басина. Начало здесь.

В первое же своё увольнение из училища я пошёл в Бакинский городской радиоклуб, нашёл там коллективную радиостанцию УД6КАБ и показал начальнику радиостанции Олегу Ивановичу Кочеткову моё наблюдательское разрешение. Он тут же прогнал со стула сидящего за ключом оператора и сказал мне: "Садись и работай!". Для меня это было полной неожиданностью, я ещё ни разу не работал в эфире на передачу, и растерялся. Но согнанный со стула оператор, с которым мы сразу подружились, Марик (Моисей) Гельман, в то время студент Бакинского Индустриального института, нисколько не обиделся, а наоборот, стал мне помогать. Я провёл несколько первых в своей жизни радиосвязей, и вернулся в училище с ощущением полного счастья. После этого я почти каждое своё увольнение заходил в радиоклуб, и каждый раз Олег Иванович сгонял с места сидящего у станции оператора, и сажал меня за ключ. Никто ни разу на это не обиделся, все прекрасно понимали, что означают для меня эти несколько часов увольнения. Бывало, что такой возможности поработать на коллективке мне не представлялось по два-три месяца подряд.

Между прочим, формально мне, как военнослужащему, тогда было запрещено работать в любительском эфире на передачу. Но это было в Баку, где формальности всегда не слишком старательно соблюдались.
Радиостанция УД6КАБ, как наверное всякая любительская коллективка в большом городе, была сама по себе клубом, куда любители собирались, чтобы отправить или взять своАѕ QSL-почту, а то и просто посидеть поболтать. Иногда слушать эту болтовню было гораздо интереснее, чем работать на станции. Баку один из первых городов СССР, где ещё в 20-е годы зародилось коротковолновое радиолюбительство, и в клуб на станцию часто заходили такие патриархи, как А.И.Адамян (УД6АБ). Тогда все бросали свои дела и слушали его рассказы о первых годах радиолюбительства, аппаратуре тех лет, возможности неограниченной связи с американцами, канадцами, австралийцами (не верилось, что это было разрешено!).
У меня создалось впечатление, что О.И.Кочетков и жил при станции. Во всяком случае, я не помню, чтобы я его там не застал. Рядом с комнатой станции была кладовка, где на полках лежало всякое радиобарахло и стоял продавленный диван. Там О.И. иногда спал при мне, явно в крепком подпитии. Но это бывало не часто, обычно О.И. был очень активен, во время соревнований всегда работал на станции поочерёдно с другими операторами, и обладал удивляющей меня до сих пор способностью одновременно работать ключом и болтать с присутствующими.

На радиостанции УД6КАБ был приёмник HRO, который мне казался тогда вершиной радиоприёмной техники, и действительно неплохо работал. Передатчик был собран в большом чёрном металлическом шкафу почти два метра высотой, со стенками сплошь в мелких ромбических дырочках. Я думаю, что этот шкаф был от какого-нибудь промышленного электрооборудования. Низ шкафа занимал трёхфазный выпрямитель на газотронах, которые светились голубым цветом сквозь дырочки в обшивке. В верхней части был расположен усилитель мощности на двух ГК-71 в параллель и большой П-контур с катушкой из толстой медной трубки с отводами. На столе рядом с приёмником стоял блок возбудителя и умножителей частоты. Здоровенный силовой трансформатор внизу шкафа басовито взрыкивал во время передачи.

Однажды О.И. показал мне письмо от моей почти что однофамилицы, львовской радиолюбительницы Мирьям Бассиной (U5BB), "всесоюзной радиомамы", которая просила помочь бланками QSL-карточек одному весьма активному радионаблюдателю УХ8-8810 из Кушки, самой южной точки Союза. Это был Герман Щелчков, он был коренной москвич, а в Кушке проходил воинскую службу. Я как раз собирался домой в очередной отпуск, а у меня дома лежала без дела пара неиспользованных упаковок бланков по 500 штук. Я отослал их Гере, и между нами завязалась переписка. После возвращения в Москву он получил позывной UA3GM, а через некоторое время стал большим начальником в ЦРК. Я несколько раз работал с ним в эфире, в том числе когда он был в разных интересных радиоэкспедициях, но в жизни мы ни разу не встречались. Не так давно во время соревнований "Holyland" провели с ним связь CW, вспомнили о его пребывании в Кушке.
Поскольку я по разным причинам ходил в увольнение гораздо реже, чем хотелось бы, я мечтал иметь в училище свой небольшой приёмник для радионаблюдений. Если бы у меня была тогда в голове хоть капля мозгов, я бы сразу отмёл такую дурную мысль. В программе преподавания училища было много секретных предметов, а при тогдашней шпиономании наличие у меня коротковолнового аппарата, да ещё посещение радиоклуба и работа на клубном передатчике (о чём училищное начальство, слава Богу, не ведало) было бы квалифицировано совершенно однозначно с последствиями, которые нетрудно себе представить. К тому же мне просто негде было держать этот приёмник, у нас всё насквозь просматривалось и постоянно шмоналось училищным начальством. И тем не менее, когда мне в клубе представилась возможность купить по дешёвке бортовой приёмник от американского истребителя "Аэрокобра" (наверное попавшего в СССР по ленд-лизу и впоследствии списанного), я не раздумывал ни минуты. Завёрнутый в газету, он размером и формой напоминал буханку хлеба, и я смело протащил его подмышкой через проходную училища. У нас в учебном корпусе были постоянные классы, у каждого курсанта в классе свой однотумбовый письменный стол, и я засунул свой приёмник в тумбочку под книги (у меня всегда была их масса, библиотечных и своих). Это оказалось надёжным местом, приёмник никто не обнаружил, да и не искал. Можно себе представить, какой был бы хипеш, если бы нашли.

:-)) Насчёт реальной секретности изучаемой нами техники можно привести один пример. Мы изучали по секретной документации морскую якорную мину КБ-3, такой примелькавшийся по многим фильмам о войне шар с четырьмя свинцовыми "рогами". Каково же было наше удивление, когда мы узнали от преподавателя, что мина была спроектирована ещё в царской России в 1908 году, и во-всю применялась в первой мировой войне! Больше того, по рассказам того же преподавателя, он помогал налаживать массовое производство этих мин в чанкайшистском Китае сразу после второй мировой войны. Наши энергичные попытки понять, что же теперь в этой мине осталось секретного, потерпели неудачу! :-)

Приёмник питался от маленького умформера (электромашинного преобразователя напряжения бортовой сети самолёта в анодное напряжение), который был установлен прямо на шасси приёмника. Но такой способ питания мне не годился, поэтому я умформер сразу выкинул, а на его место поставил сетевой выпрямитель с трансформатором от бытового радиоприёмника. Смешно вспоминать, как я паял всё это хозяйство, скорчившись на полу за своим столом в пустом классе. К счастью, мой стол был последним в ряду, у самой стены, и за моей спиной была сетевая розетка, куда я включался. Антенну (кусок проволоки) я кидал на пол вдоль стены. Приёмник захватывал любительские диапазоны 40 и 20 м. Чтобы принимать CW-станции, я прилепил ему сбоку телеграфный гетеродин с ручкой подстройки тона. Слушал приёмник по вечерам в те дни, когда не было самоподготовки, и класс был пустой. У меня были армейские наушники, нагло украденные на кафедре радиоприёмных устройств. Я ещё успел стащить там же несколько радиоламп для своего приёмника. Но вскоре мичман-лаборант кафедры заподозрил меня в воровских наклонностях, и как только я входил в кабинет на практические занятия, он кричал: "Басин, руки в карманы!", что было конечно нарушением устава, но вполне оправданным. Кстати, на кафедре мы изучали совсем в то время новые, ещё секретные приёмники Р-250 (во флотском варианте - "Русалка"), и когда я на практических занятиях в первый раз настроился на CW участок 20-метрового диапазона и сузил полосу фильтра УПЧ2 до предела, я совершенно обалдел от такой избирательности. Особенно после моего довольно туповатого "американца", рассчитанного на приём АМ-сигналов.

На моё счастье, мой приёмник вскоре удалось почти легализовать. В училище при кафедрах было несколько кружков технической самодеятельности курсантов. В частности, при кафедре устройства корабля был судомодельный кружок с мастерской, где ребята затеяли делать большую плавающую модель знаменитого учебного корабля "Волга", на котором проходили летнюю практику все послевоенные поколения курсантов. Модель решили сделать радиоуправляемой, и предложили мне участвовать. Под эту марку я выпросил на радиотехнических кафедрах ГСС, звуковой генератор и осциллограф, а рядом с ними на полку в мастерской открыто поставил свой приёмник. Он выглядел вполне уместно среди других радиоприборов, и не вызывал никаких подозрений у приходящего изредка начальства. В мастерской обычно было немноголюдно, а в дни увольнений (куда меня почти перестали пускать по причине моего вольнодумства) и вовсе никого, так что никто мне не мешал заниматься своим делом. Я активно наблюдал, рассылал карточки под позывным УФ6-6217 / УД6 и получал ответные через радиоклуб.

Наше училище не было радиотехническим. Но я учился на штурманском факультете, который готовил штурманов для малых кораблей, где в обязанности штурмана кроме навигационной проводки корабля входили также радиосвязь и радиолокация. Технические средства кораблевождения тоже были насыщены радиоэлектроникой. Поэтому мы получали приличную общую и специальную подготовку на радиотехнических кафедрах училища.

Апофеозом моей радионаблюдательской деятельности стал штурманский поход на учебном корабле "Нева" из Севастополя в Мурманск вокруг Европы в апреле 1955 года. Я был расписан в радиоприёмном центре корабля, и обслуживал приёмник "Мельник", чудо техники того времени. Вот уж где я наслушался любителей разных стран, причём в самое разное время суток! Заполнил результатами наблюдений толстую записную книжку. Но к сожалению, ещё действовал запрет на связи (и обмен карточками) с иностранными радиолюбителями.

Под самый новый 1956 год, за полгода до выпуска, меня из училища выгнали с формулировкой "по недисциплинированности". Я сам на это напросился, так как давно пришёл к выводу, что военная профессия - не для меня. Теперь мне нужно было начинать "с нуля" срочную службу, так как время обучения в училище мне в срок службы не засчитали. Тогда во флоте служили 5 лет, но мне столько пахать не пришлось. Через год вышел Указ, по которому таким как я, списанным со старших курсов военных училищ, разрешалось сдавать экзамены по сокращённой программе и увольняться в запас в звании младшего лейтенанта.

А пока в качестве матроса-радиста я оказался в дивизионе малых кораблей, который, слава Богу, подчинялся не морскому начальству Каспийской флотилии, а сухопутным генералам и полковникам Бакинского округа ПВО. Может быть поэтому у нас были довольно демократические порядки, в том числе по части увольнения в город. К тому же дивизион располагался прямо на городской набережной Баку, и получивший увольнение сразу оказывался почти в центре города. Так что я стал ходить в радиоклуб чаще обычного, хотя много часов увольнения проводил теперь в читалке Бакинского университета, готовясь к жизни после дембеля. Свой приёмник мне не удалось вынести из училища, он так и остался стоять на полке в судомодельной мастерской. Но я теперь в нём и не нуждался. В моём распоряжении были катерные коротковолновые радиостанции, у которых приёмник захватывал любительские диапазоны 20, 40 и 80 метров. Питание приёмников было организовано очень остроумно: они питались от бортовой сети 24В постоянного тока без всяких преобразователей: накалы ламп были соединены последовательно, а анодное и экранное напряжение ламп было всего 24В. И прекрасно работали!

В марте 1957 года я демобилизовался, и поехал поступать в Политехнический институт в сибирский город Томск. Неудача с поступлением в Одесский институт связи в 1951 году научила меня держаться подальше от антисемитских просторов Украины и юга России. Обе столицы тоже вызывали у меня опасения на этот счёт. Вузы Закавказья и Средней Азии меня не привлекали, потому что я хотел получить не только диплом, но и знания. Оставались большие города Урала и Сибири, причём особенно привлекал насыщенный вузами и "хай-тековской" (как сказали бы сейчас) промышленностью Томск. Я приехал туда задолго до начала вступительных экзаменов, чтобы осмотреться и походить на курсы предварительной подготовки.
В принципе, я мог бы попытаться поступить сразу на второй или даже на третий курс института с досдачей экзаменов по тем общетехническим предметам, которых не было у нас в училище. Но мне не хотелось уж слишком осложнять себе жизнь. К тому же моя справка о четырёх без малого годах учёбы в училище с перечислением пройденных дисциплин была изрядно подпорчена начальственной припиской в конце "Отчислен от училища по недисциплинированности".

Юрий Басин 4Z5LF
http://www.qrz.co.il/news.php?pid=85&pin=28