Хоть в душе пилот.

Станешь ты летать со свистом

Задом наперед.

(частушка времен Великой Отечественной войны)

«Возвратились с задания, а стрелок-радист мертвый, истек кровью», -- вспоминали многие летчики. По некоторым данным, соотношение убитых стрелков-радистов и летчиков во время войны -- семь к одному, то есть на каждого погибшего летчика приходилось семь воздушных стрелков. Оно и неудивительно. «Должность» эта у летчиков считалась самой сложной: мало того, что стрелку-радисту необходимо было совмещать два дела -- вести огонь и передавать сообщения, так и место его в самолете было самым уязвимым. Особенно в первые годы войны -- стрелки действительно чаще погибали, особенно летавшие на Ил-2, поскольку они-то как раз сидели вне бронекорпуса. Внутрь их посадили только на Ил-10 в 1944 году.

Легендарный штурмовик Ил-2 немцы окрестили «летающим танком»

Ил-2 был единственным в мире самолетом с бронированной нижней и передней полусферами, тогда как на других машинах только кресло летчиков имело надежную защиту. Этот штурмовик немцы называли «черной смертью»: он вел активную борьбу с железнодорожными эшелонами и автомобильными колоннами противника. Основным же его назначением была непосредственная поддержка войск на поле боя и борьба с танковыми, моторизованными группировками противника на линии фронта, в ближних тылах, на переправах, при подготовке атак и даже для уничтожения кораблей. Пушки, которыми был оснащен Ил-2, могли поражать любые танки, вплоть до супертяжелых «Тигров». Инструкцией предписывалось: в случае вынужденной посадки на территории противника самолет следовало уничтожить.

Изначально Ил-2 разрабатывался в двухместном варианте, но, несмотря на возражения Ильюшина, военные запустили в серию одноместный самолет, полагая, что это пойдет на пользу дела за счет некоторого улучшения летных характеристик. Штурмовики же принялись убеждать конструкторов в необходимости выпуска двухместного варианта и усилении пушечного вооружения. Потребность в стрелке, защищающем хвост, была так велика, что по приказу Сталина кабину для него оборудовали прямо в полевых условиях.

Воспоминаниями о войне с «ФАКТАМИ» поделился гвардии старший сержант 95-го гвардейского штурмового полка, стрелок-радист на Ил-2, а ныне председатель Совета ветеранов Киевского пансионата инвалидов войны и труда Владимир Ковалев.

-- Владимир Михайлович, как случилось, что вы стали именно стрелком-радистом?

-- Сначала я служил в техническом составе на военном аэродроме. А когда началось переоборудование Ил-2 на двухместный самолет, я добровольно пошел переучиваться на стрелка-радиста. Хотелось драться, а не на земле сидеть. Правда, нас сразу предупредили, что в воздухе нам не поздоровится, что нас будут бить и вражеские зенитки, и истребители -- мессершмидты и фокке-вульфы, но наше дело -- защищать хвост. Так и случилось: долбали нас немцы от души. И два раза таки подбили. Первый раз нам с пилотом пришлось прыгать с парашютами. Правда, приземлился я на дерево, пересчитал все ветки и повис в трех метрах от земли. Хотел было отстегнуть карабины и спрыгнуть, но вдруг почувствовал резкую боль в запястьях -- на обеих руках переломы. Сняли меня товарищи.

«Во время боя матерились в эфире по-черному»

-- Во второй раз наш подбитый самолет, потеряв все масло, не дотянул до аэродрома 60 км. Пришлось садиться на брюхо, так как на шасси в поле не приземлишься. Но машина, скажу вам, по тем временам была классная! Немцы поначалу думали, что это не самолет, а дерьмо, и даже пробовали заходить в лоб, но потом очень жалели об этом. Если оставались целы, конечно. Ведь Ил-2, помимо трех пулеметов и двух крупнокалиберных пушек, нес под крыльями восемь реактивных снарядов, которые, даже если и не попадали прямо в цель, при взрыве рядом с вражеским самолетом горящими брызгами обязательно его поджигали.

-- Впереди, кроме турели, по которой «бегает» пулемет, у вас не было никакой защиты. С какими чувствами вы уходили в боевые вылеты?

-- О возможной смерти не думал. Просто был уверен, что как только подумаю или скажу себе о ней, так оно и случится. И страха как такового не было. Была борьба за жизнь и непоколебимая вера защитника своей Родины. А тех, кто боялся, списывали на землю. Был случай, когда во время боя кто-то из летчиков, испугавшись этого ада, ушел в сторону, сбросил бомбы на лес и вернулся на аэродром. Потом его отправили в наземные войска, на передовую. Надо сказать, что после боев командир полка, главный штурман, заместитель комполка по летной части занимались разборами полетов. На каждом задании в одной из машин была фотоаппаратура, с помощью которой снимались действия всей группы самолетов.

Во время полета гул моторов заглушает все другие звуки. Даже разрывы зенитных снарядов почти не слышны, так, только частые хлопки. Хлопок с голубым облачком -- значит по нам бьют мелкокалиберные зенитки, с черным -- тяжелые. А во время боя матерились в эфире по-черному. Кстати, воздушным стрелкам категорически запрещалось вести огонь по наземным целям. Хотя, когда Ил выходит из пикирования, все цели -- как на ладони, руки так и чешутся, но нажать на гашетку не имею права. Были случаи, когда стрелок выпускал по наземным целям весь боекомплект, а на обратном пути экипаж расплачивался за это жизнью.

Обычно штурмовики летели на задание под прикрытием истребителей. Прикрывали они нас просто отлично, особенно когда появились новые МИГи, ЛАГГи и ЯКи. Когда вражеские самолеты шли на перехват, наши истребители отвлекали их в сторону и завязывали бой. Причем одна группа дерется, а несколько машин на всякий случай все равно нас сопровождают. На некоторые объекты приходилось вылетать без прикрытия истребителей. Но как бы там ни было, я молился только на своего летчика.

В отличие от наземных войск, где жизнь человека может защитить какое-то дерево, бугор, яма, у авиации такой защиты нет. Но к другим родам войск все мы относились с должным уважением, так как понимали, что с неба можно раздолбать все что угодно, но если не будет матушки-пехоты, которая займет атакованную нами территорию, наш труд окажется бесполезным.